и пацаны бросились их разнимать.
Максим вырвался из рук пацанов и, крикнув: – дебилы! – побежал в сторону выхода из подвала.
Фомин побежал за ним. Он догнал его у выхода и крикнул:
– Макс, подожди!
Максим остановился и возбуждённо спросил:
– Они что, дебилы?!
– Да подожди ты! Это была проверка! Проверка на мужика! И ты её прошёл!
Максим злобно и с обидой смотрел на Фомина.
– Ты пойми, – продолжил Фомин, – если ты не будешь в братстве, то так и будешь одиночкой, и так и будешь всегда пиздюлей получать от всех. Удовкин, конечно, дебил, но если на тебя кто-нибудь наедет, братство всегда за тебя вступится.
Они вернулись в штаб. Додонов встал, подошёл к Максиму и протянул ему руку в знак примирения.
– Теперь ты один из нас! – провозгласил Удовкин.
Максим пожал руку Додонову. Удовкин достал сигарету из пачки и протянул Максиму.
– Закури, друг, – сказал он. – Будь свободным…
Эти слова зацепили Максима и он принял сигарету. Вставил в рот. Додонов поднёс зажигалку, чиркнул. Максим затянулся всей грудью. Конец сигареты зардел, дым наполнил лёгкие Максима, и он резко начал откашливаться. Пацаны заржали, и Удовкин довольно сказал:
– Молодец, наш человек!
4
Вернувшись домой, Максим быстро разделся, умылся и попытался незаметно скрыться в своей комнате. Папа, сидевший на кухне за чаем и заметивший эту суету сына, пошёл за ним. В коридоре он остановился, его насторожил запах курева. Он подошёл к куртке Максима, наклонился и понюхал её.
– М-м-м, да… – сказал он тихо.
В этот момент из ванны вышла мама и, увидев отца, испуганно спросила:
– Что?!
Папа развёл руками. Тогда мама подошла к куртке и сама понюхала. Потом уверенно ринулась в комнату Максима. Папа схватил её за руку со словами:
– Пожалуйста, давай без нервов!
– Убери руку! – сказала она, вырывая руку. Она резко открыла дверь в комнату. Максим сидел за своим столом, изображая, что делает уроки.
– Ты где шлялся?! – недобро спросила мать у сына.
– У Фомина был… – ответил Максим.
– Вы что там, курили?!
– Нет… Это отец у него курит…
– Ну и не надо ходить к этому Фомину! Чему хорошему он тебя научит?! – потом она вдруг заметила рассечение на его губе: – Так! А это что?! Вы что, подрались?!
– Нет… Просто Илья поднимал стул и случайно попал мне по губе…
– Ты опять врешь?!
– Успокойся, пожалуйста… – вклинился папа, обращаясь к жене.
– Успокоиться?! – разгневанно ответила она. – Конечно! Сейчас то самое время успокоиться! В третьем классе твой сын рисует нас в образе животных! В пятом приходит побитый и прокуренный! А что будет к концу школы?! И какое у него будет будущее?! Но у тебя, как всегда, всё спокойно! Никаких проблем!
Отец молча вышел из комнаты. Мать схватила портфель Максима и начала из него всё вытряхивать, приговаривая:
– Где сигареты? Здесь сигареты?
– Нет там никаких сигарет, – виновато сказал Максим.
– Значит так! – заявила она. – Неделю без гулянок! Понятно?! И чтобы после школы сразу домой! Понятно?! Я спросила тебя – понятно?!
– Да… – понуро ответил Максим.
– Хоть бы раз с сыном серьёзно поговорил! – прокричала мать мужу. – Интеллигент вшивый!..
– Замолчи, истеричка! – ответил отец.
5
На перемене в 7-ом «Ж» Фомин и Степанов пребывали в школьном туалете.
– Давай быстрее! – торопил Фомин Максима, стоя на шухере возле двери.
– Сейчас! Ещё пару штрихов! – нервно отвечал Максим, завершая рисунок над писуарами.
– Шухер! Диребас! – крикнул Фомин, увидев идущего по коридору директора школы. И пацаны с шумом выбежали из туалета, сбежали по лестнице до первого этажа и спрятались под лестницей.
– Успел? – спросил Фомин.
– Чуть-чуть не успел. Но там всё равно всё понятно…
Прозвенел звонок на урок, и пацаны вернулись в класс. Ближе к концу урока в класс вошёл директор. Максим и Фомин переглянулись и прижались к партам. Директор что-то шепнул на ухо учительнице и вышел из класса. После чего учительница объявила:
– Урок окончен. Запишите домашнее задание и свободны. Степанов и Фомин, задержитесь.
Когда все дети ушли, учительница проводила Степанова и Фомина в кабинет директора. Там, помимо самого директора, Сергея Дмитриевича, также были Милана Владимировна, Роберт Николаевич, который психолог, и Валентина Юрьевна – школьный инспектор по делам несовершеннолетних.
– Ну что, художники, ваше творчество в туалете? – повелительно спросил директор.
– Нет! – заявил Фомин.
– Ну что ж, тогда давайте прогуляемся, – сказал директор, и все направились к туалету.
Возле туалета уже стояла толпа любопытных школьников. Пацаны перешёптывались и хихикали, а девчонки всё пытались выведать у пацанов, что там изображено. Чуть поодаль стояли Удовкин и Додонов. Когда директор с учителями и провинившимися проходили мимо них, Удовкин показал Максиму «класс» в знак одобрения. Потом Удовкин резко побежал вперёд и показательно открыл дверь туалета, мол: «Милости просим!»
– Дождёшься ты у меня, Удовкин! – прошипела ему инспекторша Валентина Юрьевна.
Все вошли в туалет, и их глазам на стене открылась следующая картина: держась за руки, стояли несколько фигур с человеческими туловищами, но головами слонов. Некоторые из них были в женских одеждах, другие – в мужских. И стояли они над могилой, в которой так же лежала фигура человека с головой слона, и эта фигура была в полицейской форме…
– Что, Степанов, – заговорил директор, – скажешь, это не твой стиль?
Максим стоял молча, опустив голову.
– Самый высокий, – сказал директор, указывая на одну из фигур, – это, кажется, я. А вон – с брошью на платье, стало быть, вы, Милана Владимировна. Слева от вас, тот, что вас за талию держит – это, по всей видимости, Роберт Николаевич. Остальных пока не распознаю… Ну а в могилке, судя по всему… – он не назвал имя, но посмотрел на Валентину Юрьевну.
– Да я и в форме то никогда в школу не приходила… – пролепетала Валентина Юрьевна.
– Ну мы то с вами понимаем, – ответил ей директор, – что это символизм.
– Надо бы… – заговорила Милана Владимировна, – закрасить всё это, пока не поздно.
– Боюсь, что уже поздно, – сказал Роберт Николаевич. – Все, кому надо было, уже сделали фото на телефоны и выложили в соцсетях.
– Да, Роберт Николаевич, – согласился с ним директор. – Теперь то вы понимаете, коллеги, что очень скоро нам позвонят… из Минобразования… И полетят наши… слоновьи головы… далеко… Да, Степанов?!
– Пожалуйста, не здесь, – попросил его Роберт Николаевич.
– Да уж… теперь уже не здесь… – грустно сказал директор и пошёл на выход. Потом вдруг остановился, обернулся и сказал: – Степанов, у тебя же отец уважаемый человек, учёный, инженер! А ты… – и вышел из туалета.
6
Мама Степановна со злыми мыслями готовила завтрак для детей. Разделила яичницу на две части и кинула на тарелки. Тарелки так же зло поставила перед Максимом и Танюшой, сестрой. Папа сидел рядом, пил кофе и читал какую-то научную прессу.
– Опять яичница… – с досадой прошептала Танюша.
– Ты что-то сказала?! – недовольно спросила мать.
– Нет, мама! – боязливо ответила Танюша.
– Во сколько у тебя сегодня сеанс? – спросила мать у Максима.
– В шесть. Поздно. Я очень устаю из-за этих сеансов…
– Ничего! – безжалостно сказала мать. – Будешь понимать, как тяжело даётся взрослым ваше содержание. Чтобы тебе на будущее отбило всё желание рисовать всякую ерунду на стенах. Из-за тебя, между прочим, человека с работы уволили! – Потом она обратилась к мужу: – Роберт Николаевич сказал, что желательно присутствие обоих родителей.
– Но я могу не успеть, – ответил папа. – У нас важный опытный эксперимент…
– Да иди ты в жопу со своими экспериментами! Как всегда одной приходится отдуваться!
– Но кто-то же должен деньги зарабатывать?! – возразил папа на её оскорбления.
– Деньги?! Ты мне смеешь говорить про деньги?! Когда тебе должность руководителя лаборатории предлагали, а ты отказался!
– Я уже говорил, что руководитель лаборатории должен больше заниматься бюрократией, а не наукой.
– Конечно! Твоя наука тебе всегда была дороже, чем семья!
Папа с треском стукнул кулаком по столу со словами:
– Замолчи! – резко встал, собрался и вышел из дома.
7
– Ну что ж, – заключил Роберт Николаевич первую часть беседы, – мы обсудили с вами возможные модели поведения и реакции на некоторые провокации. А теперь, Валентина Ивановна, я бы хотел пообщаться с Максимом наедине несколько
